У меня от него пока что только одна ужасная фотография из дешёвого клуба, крутящего американские хиты 80х и I like rock and roll в исполнении тех, кто родился раньше, чем Бритни. Мне только кажется, что это так и останется нашей единственной фотографией. Он стоит, как стена, в синем свитере в тонкую белую полоску, а я жмусь где-то с краю, маленькая и какая-то совсем семнадцатилетняя. Я смотрю на него и улыбаюсь, потому что он именно такой, каким должен был быть. У него уголки глаз немного опущены к низу, как у меня, широкие скулы и добрая улыбка. И именно на этой фотографии, где у меня вот-вот потечёт тушь, а из него испарится последний стакан виски-кола, мы с ним чем-то похожи. Он любит шоколадки, целует меня при всех своих друзьях. Они, в свою очередь, подглядывают с кем я там разговариваю и о чём. У него очень аккуратная комната с огромным макетом, стоящем в углу на шкафу, в конце длинного коридора и тёплое одеяло. Когда он обнимает, то кажется, что все эти накаченные 190 превращаются во что-то очень уютное и очень твоё. Я могу положить ему голову на плечо, умирая на пятнадцатисантиметровых шпильках, и мне нравится теребить его волосы. Он не вписывается в мои привычные понятия. Когда ему звонят знакомые и спрашивают, где он, говорит, что со мной, правильно выговаривая моё имя, он так ни разу не позволил мне накрутить себя и загнаться на какую-нибудь тему, потому что как только я хочу это сделать, он появляется, пишет, просит встретиться. Мне хочется кормить его конфетами и бесконечно греться под холодными порывами ветра на той январской пристани, кутаясь в его руки. Я не знаю кто он, не знаю, зачем взялся во всей этой истории, почему мы с ним встретились и правда ли он повезёт меня в дом Дали и покажет свой родной город, но он попросил не забывать о нём, когда я уеду, никогда не забывать... и я пообещала.