Мне безумно не хватает страсти. Оглянитесь по сторонам - видите? Это всё страсть. Видите тот продуктовый магазин на другой стороне улицы от вашего дома? Это страсть - это мечта. Мечта парнишки из крошечного пакистанского городка жить в столице, его мечта что-то делать. Его вера в это. Видели парень проехал под окном на велосипеде? Это тоже мечта... Мечта кого-то другого преодолевать расстояния, балансируя на 2х тонких, как пластинки жвачки, колёсах. И та мастерская, куда этот паренёк на синем велосипеде едет, чтобы промазать ржавеющую цепь - это тоже, знаете ли, мечта. Мечта целой семьи, в которую они верят.. один умирает, другой рождается, но все они верят. Всё что нас окружает - абсолютно всё - это вера, мечта и страсть. Все хотят денег, но никто никогда не ещё не зарабатывал ни копейки без вот этих трёх девочек - В, М и С.
В детстве я любила играть в куклы. Я действительно их обожала. Их повседневность не снилась ни одной роковой женщине из фильмов Тарантино, и уж тем более ей бы позавидовали Бондовские сексапильные подруги. А той себе завидую сейчас я. Часами мы сидели вместе - я, на полу, вытирая попой синюю джинсовую ткань, поджав коленки, бесконечно что-то тихо бубня себе под нос, и они, покорно воплощающие мои бубнения в реальность. Мне не было бы скучно, запри меня в бункере на месяц, ведь у меня была потрясающая компания - куклы и воображение. Я думала, что мы уже точно не расстанемся, а лет в 13 вдруг оказалось, что во вторник можно зависнуть перед компьютером, в четверг пойти в магазин за молоком, а в пятницу и вовсе посидеть с родителями в гостях. Пока я покупала молоко, гостила и тыкала пальцами по клавиатуре, несмело узнавая суть интернета - наводя курсор на картинке, в ожидании, когда же стрелочка превратиться в руку с поднятым к верху указательным пальцем, говоря, что "сюда можно нажать". Я открывала странички, а они медленно покрывались тонким слоем пыли. Наша домработница, тогда была, кажется, Светлана, всё ещё проводила для них ванные процедуры - смахивала серые частички с волос, рассаживала моих девочек по углам дома - двухэтажной этажерки и спрашивала: "Что это ты их совсем забросила?" Следовал неизменный стеснительный ответ: "Нет, не забросила, сейчас времени нет". Это было правдой. Не то, что не было времени - конечно оно было, я действительно думала, что нет, не забросила, просто вот... такая неделя странная. Но время как-то так и не появилось. Шли недели, месяцы, они собрались даже в целый год, потом ещё в один. Этажерка до сих пор стоит в комнате. На ней до сих пор сидят несколько не по человечески красивых фигур, с тонкой талией и белоснежной улыбкой. У них немного спутаны волосы, съехали платья, одна безвозвратно потеряла левую туфлю.
Мне 22. Правда в том, что эти пластиковые леди - они были единственным, что меня когда-либо так захватило, они владели моим воображением. Мне хотелось придумывать, делать, проводить время, играть. Никогда мне не было настолько всё равно - кто вошёл в комнату, вышел из квартиры, сварил суп или залаял на прохожего, как когда я сидела в той комнате на корточках, сжимая в кулаке телесный кусок пластика. Потом я начала взрослеть, и выяснилось, что те, кто умеет красиво любить что-то, кого-то, они.. они странные. Они делают ошибки, не видят окружающий мир, утопают в себе, в них. в этом. И я сторонилась. Училась мыслить рационально, подходить к вопросам логически, объективно и ... безумно скучно.
Мне 22 и я столько всего хочу. Хочу красивый сайт, много снимать, своё дело, писать и учиться. И я хочу страсти. Пылающей, которая заставляет втемяшиваться в глупейшие истории и не видеть мира вокруг. Но вместо этого я подсчитываю убытки, не раскрыв кошелёк, допиваю воду, только купив новую бутылку. Я думаю, но не люблю и не восхищаюсь ни одной своей идеей настолько, чтобы переплывать океаны, переворачивать стулья, потрошить подушки и прыгать по балкону. Я не верю, я боюсь.
Видели фильм Руби Спаркс? Знаете, этот фильм? Мальчик-писатель, он бы никогда не написал ту книгу, не влюбись он в персонажа, понимаете? Никогда. И он бы никогда не встретил эту девушку, не влюбись он в образ ,который описал в книге. Вообщем это всё очень сложно, но словоблудствовать у меня выходит только о себе, и только в не событийное время. Сюжеты отчаянно не складываются. А на меня со всех сторон смотрит мир. Вот тот самый - мир веры и сумасшедшие идей. Со стола, например, смотрит корова. Смешная, с закатанными глазами. У неё из макушки торчит охапка травы. Ну обычной травы, такой, какая на газонах растёт. Казалось бы - ну кому в голову придёт создать корову-горшок, чтобы люди сажали в неё семена, а у неё из пустой головы потом выростил пучок зелёной травы. Но знаете, она радует меня каждое утро. Я встаю на добрых 2 минуты раньше, чтобы рассшторить, поставить её фотосинтезировать на солнце и прикормить водой из-под крана, хранящуюся специально для неё, в широкой чашке цвета светлой горчицы. А вот кто-то подумал, поверил. Обрадовал меня. Кто-то обокрал меня добрых лет 9 назад, и сейчас я думаю, что может стоит вернуться домой, сесть на пол и наконец расставить точки над и. Кен только вернулся из похода, Тереза встречала подругу в аэропорту, а малышка Челси явилась из школы с разодранной коленкой. Кто же знает, что должно было случиться дальше?!