Я как-то четко знаю, что итоги в этом году явно подведу рано и лаконично. "Я хочу, чтобы он наконец закончился". Вот примерно и все.
Спасибо.
Волны мягко обгоняют друг друга, накладываясь на поверхность одна другой, как слои тончайшего тюля.
Где-то в планах было провести неделю совершенно одной, читая, разбирая компьютер и потихоньку выдыхая какие-то липкие остатки прошлого.Где-то там же глубоко был страх. Страх остаться одной, страх, что липкость свяжет, скует.
Я тут второй день. Второй день я смотрю на закат, то гуляя по променаду неспешной походкой, с интересом разглядывая группки местных пожилых людей, играющих в петанг и старичков, примостившихся на металлических креслах на навесе с видом на воду, то сидя на пляже, дочитывая Жемчужную реку Фальковского, и отвечая на видео-звонок от Рафаэля. Он проносится на велосипеде по серому туманному Мюнхену, направляясь забирать сына из садика, рассказывает о том, как вчера чуть не попал под грузовик и интересуется, когда я вернусь.
Слышен монотонный звук то натягивающейся, то ослабляющийся мачты. Матрос открыл в моей каюте окна, чтобы было прохладнее, но я думаю о том, что теперь смогу отчетливее слышать звук волн.
Днем мы сидели на красивой террасе с веселым французом, который, видя, что я совершенно не справляюсь с огромной порцией любимых мидий в белом соусе, подбодрил меня своим: «Мы открыты до 23:00, так что можешь не торопиться». Мы болтали с Амбер, а вокруг сновали 3 шикарных пса – порцелан-лабродор, и два спаниеля. Это такая уютная семья. Такая, про нормальных, про интересных и близких людей. Вот же, как бывает!
На закате можно сидеть в джакузи и наблюдать, как облака волнами окрашиваются в нежно-розовый, а потом, постепенно, как потухшая спичка, темнеют, уходя в глубокий синий цвет. От пузыриков так жарко, что я чуток потею, переворачиваю странички и думаю, как забавно, что можно год читать по пять страниц, а можно вот так за день преодолеть больше трети.
Телефон лежит молча. На него время от времени приходят сообщения то от бармена, который зовет на свидания, но его придется перенести – на те даты ко мне приедет Софи, то от модели Киары, с которой мы в последний момент отменили съемку на той неделе, чему я была рада, полностью вымотавшись, о том, как она любит мои работы и «шикарную обработку кожи». Я очень радуюсь, правда. После мерзко прошедшей съемки для отеля вера в свои таланты как-то поморщилась. Как мало, увы, однако надо, чтобы потерять это чувство «на коне». Я стараюсь совсем не залезать в соц, сети, всерьез хочу временно удалить фейсбук и кидать пару снимков в инстаграм только для поддержания жизни. Устала.
Выползая из джакузи, кутаюсь в уюиный халат. Новый матрос, имя которого я так и не поняла, но там было что-то про Шапо, кто уж разберет эти французские имена, недоволен тем, что я нацепила покрышку сама. А я люблю сама. Я ну никак не могу отделаться от этого «сама». Ровно с тех пор, как мне было два, я начала говорить и полюбила играть с пустой пластиковой банкой из-под арахисового масла, я упорно делала все «сма», как я сама выражалась по-этому поводу. Шапо сменил предыдущего скромного полу-англичанина – полу-француза. Он тоже классно говорит на английском, рассказывает о путешествиях по всему миру и дайвинге. Мы взяли традицию вместе готовить ужины. Вчера он жарил стейки, сегодня – я буду бороться с филе семги.
Я наконец начинаю тихонько уплывать на волнах спокойствия. Если в том году оно казалось каким-то очень стабильным, сильным, то сейчас оно зыбкое, нерешительное, но мое. Где-то в глубине масса нерешенных вопросов, вокруг всплывают мысли о Кевине – мы были тут с ним вместе в июне. Тогда еще нам вроде как было хорошо. Там же догадки о том, как дальше строить жизнь, новые идеи переехать в Ирландию и попытаться получить паспорт. Пять лет. Боже, почему-то сейчас пять лет начали звучать угрожающе. Через пять лет нужно вроде бы рожать деток. Два года назад я очень четко хотела деток, а сейчас я, кажется, не хочу ни мужчин, ни то, что от них бывает. Радует то, что я наконец научилась не принимать все близко к сердцу, дрифтовать, фокусироваться на новых чертах. Не помню, чтобы было так спокойно ни через 3.5 месяца после расставания, ни с невнятной интрижкой.
На следующей неделе я созвонюсь с Эдо. Будем говорить про новую работу, нужно бы заранее составить план, подготовиться, быть боссом и держать хвост трубой. Я совсем не готова к серому Берлину, но просто хочу молча верить в себя. Верить в то, что смогу вернуть всю ту энергию, что снова загорюсь, что буду делать не из нужды а в удовольствие.
В Берлине благостный вечер. Wait, what? В берлине благостный вечера. ...Sorry? Хм, таки да.
На улице совсем не холодно и чуть влажно, паренек в магазине, задетый моею корзинкой извинился, печенья с полки оказались тонкими, хрустящими полосочками теста с медом и орешками, то есть просто божественны, на улице самую малость многовато брусчатки, но зато красивые здания (почему я их не видела все те разы, что приезжала к Саше с Машей, которые раньше жили в соседнем доме?) У Юли дом похож на что-то из фильмов о будущем, неправдоподобно уютно, просторнее, чем на видео, имбирный чай и холодильник урчит нежными звуками чьего-то пузика.
В мюнхене у меня осталась Полина. Почему-то это греет. Греет думать сейчас о своей той квартирке, жизни и как будто прошлом, хотя еще и настоящем.
Завтра утром я поеду смотреть yet again квартиру на покупку, а потом в тот самый коворкинг, где последний раз приходила в чувства в первый день после расставания с Кевином. Я вообще тут первый раз с нашего расставания. С конца июля, даже странно. А после, после я поеду знакомиться со своим новым будущем офисом, а потом таки к Саше с Машей, но уже в другую квартиру. Почему-то я на месте, почему-то я готова, почему-то, мне тепло.
